Я был адъютантом генерала Андерса - Страница 87

Гулльс усмехнулся и дружески похлопал Андерса по плечу, с довольно иронической улыбкой заверив его, что он может быть спокоен, ибо Черчилль наверняка не подвергнет его каким-либо неприятностям. С этого времени Андерс фактически стал марионеткой в руках англичан. Уже не он вел игру против Сикорского, а англичане. Впрочем, иначе и быть не могло, ведь мы являлись предметом международных интриг и торгов, в чем Андерс совершенно не разбирался. Да и как он мог в чем-либо разбираться? В течение двух лет пребывания при Андерсе, ежедневно с ним общаясь, я никогда не видел, чтобы этот человек что-нибудь читал — газету, книгу или журнал, — не говоря уже о более серьезной литературе. Не интересовался даже ежедневными газетами. Он ни к чему не проявлял интереса. Конечно, кроме бриджа, девушек и охоты, да иногда бегов. Что происходило на свете, какие высказывались взгляды, что говорили о нас, какие были в отношении нас планы — никогда не доходило до его сознания.

Разве могли иностранные деятели иметь лучшего кандидата на пост верховного главнокомандующего или даже «вождя» народа?

Когда генералу докладывали какой-либо вопрос, какую-либо трудную проблему, он устранялся от их разрешения, говоря: «Жизнь сама все это разрешит, жизнь сама все это выведет на нужную дорогу» — и переходил к другим вопросам.

На следующее утро, когда мы уже были готовы к отлету, нам вручили еще одно шифрованное письмо от Сикорского. В нем он подробно разъяснял, почему не разрешает Андерсу ехать на встречу с Черчиллем. Он писал:

...

«...Господин генерал, Вы должны в будущем воздерживаться от вмешательства в вопросы, не входящие в Вашу компетенцию. Если вы еще не уехали в Каир, то воздержитесь от поездки, сославшись на этот мой ясный приказ. Формы организации наших войск на Ближнем Востоке определены в Лондоне с Британским штабом по предложению генерала Окинлека. Генерал Климецкий летит в Каир для обсуждения деталей. До прибытия начальника штаба верховного главнокомандующего переговоров по поводу организации не начинать...»

Это письмо также не остановило генерала.

Мы вылетели в Каир. Андерс, Гулльс и я.

На аэродроме в Каире нас встретил английский генерал Биннет-Несбит, глава союзнической миссии на Ближнем и Среднем Востоке, а на самом деле начальник английской разведки в этом районе и сотрудничавших в то время с англичанами разведок Польши, Чехословакии, Греции, Югославии и т. д.

Это было доказательством особого внимания и почета, которые проявляли в отношении Андерса англичане. Беннет-Несбит был весьма предупредителен и с изысканной вежливостью относился к Андерсу. Он сообщил, что Черчилль вот уже несколько дней ожидает приезда генерала. Это, конечно, была банальная вежливость, которая, однако, приятно щекотала слух Андерса. А может быть генералу действительно казалось, что Черчилль «ждет его несколько дней». О Беннет-Несбите было известно, что он является личным врагом Сикорского.

В Каире остановились в «Шеперд отель» — красивейшей гостинице столицы фараонов.

На следующий день Черчилль принял Андерса в помещении английского посольства. Разговор продолжался около сорока пяти минут. Черчилль опять интересовался главным образом и только Советским Союзом, его военным потенциалом и возможностями продолжения войны. Больше всего его интересовало, как будут проходить дальше бои на Кавказе. Он считал Андерса еще одним источником информации. Следует подчеркнуть, что он снова был сильно разочарован, так как Андерс опять не приводил никаких убедительных доводов. По поводу весьма отрицательного суждения о Советском Союзе, высказанного Андерсом, Черчилль ему заметил, что «публичное высказывание подобных взглядов было бы очень опасно, и враждебное отношение к России ни к чему хорошему не приведет». Андерс же, не располагая никакими цифровыми материалами, все же выражал свое твердое убеждение, что Кавказ падет в самое ближайшее время. Это был период, когда немецкое наступление на Кавказе развивалось успешно.

Черчилль не соглашался с такой оценкой и доказывал, что это невозможно, ибо Германия имеет на Кавказе столько же воинских соединений, что и Советский Союз, но, находясь на чужой земле с враждебно к ней относящимся населением должна сражение проиграть. При этом он подчеркивал, что Советский Союз имеет там замечательные условия для обороны и к тому же может использовать дополнительно еще несколько соединений из резерва. Черчилль прекрасно ориентировался, где, сколько и каких советских дивизий находилось, о чем Андерс не имел представления. Продолжая развивать свою мысль, Черчилль заявил, что для того чтобы Германия добилась победы на Кавказе, она должна была бы иметь там в три раза больше войск, чем имеет сейчас, а этого она сделать не может из-за отсутствия каких-либо резервов. Он добавил, что русские чувствуют себя так уверенно, что когда он предложил им помочь авиацией и построить на кавказской территории несколько аэродромов для английских воздушных сил, русские решительно отказались, считая, что в такой помощи они совершенно не нуждаются.

Хотя Черчилль совершенно не разделял взглядов Андерса и его стратегической оценки, он все же решил, подчеркивая при этом, что принимает во внимание точку зрения Андерса о возможности проникновения немцев через Кавказ, — на всякий случай дислоцировать польскую армию на территории Ирака для охраны иракской нефти.

Так было принято решение об оставлении нас в Ираке. Мы вошли в состав английской армии, которой командовал генерал Вильсон, позже ставший маршалом. Предполагалось, что наше командование расположится в Киркуке, а дивизии частично в Киркуке, частично в находящемся от нас в тридцати километрах Канекине.