Я был адъютантом генерала Андерса - Страница 79

Андерс приказал подготовить специальные справки о количестве умерших людей в результате вредных климатических условий. Он хотел доказать, что дольше выдержать в этом районе нельзя, что необходимо как можно скорее вывести из этих мест всю армию. При этом он совершенно забыл об одном: ведь никто иной как он сам лично избрал эти места, хотя его и предостерегали. Стремясь вывести армию в пустыню, он забывал о том, что, жалуясь на климатические условия, особенно на жару, доходившую до шестидесяти градусов, обрекал армию на еще более тяжелые климатические условия.

Болезни свирепствовали, лекарства не приходили. Но, несмотря на это, солдаты продолжали обучаться, становились более организованными и лучше подготовленными.

В середине апреля закончила свой курс школа подхорунжих и молодые офицеры разъехались по частям, внося в их жизнь оживление, большой энтузиазм и много энергии.

Поскольку постоянно твердили, что армия будет моторизованной, во всех подразделениях с большим рвением приступили к подготовке шоферов. Из-за недостатка в транспортных средствах пришлось почти в каждой дивизии для обучения водителей теории разобрать несколько старых автомобилей.

Курсы шоферов закончили несколько сот человек. После теоретической подготовки проводилась практическая езда. Лучше всего с этой точки зрения дело было поставлено в штабе в Янги-Юль, где курсы велись по всем правилам. Хорошо также проводилось это в 5-й дивизии, где подготовкой шоферов занимался каждый полк. Примерно также обстояло дело и в 6-й дивизии. Немного хуже было в 7-й дивизии, но это, вероятно, потому, что она находилась в наиболее тяжелом положении по заболеваемости. Во всяком случае в течение нескольких месяцев части подготовили около двух с половиной тысяч водителей, что потом очень пригодилось.

В Янги-Юль были организованы также две части специального назначения. Одна из них, которой командовал ротмистр Збигнев Кадач, называлась «Батальон С.» Он был задуман, как батальон парашютистов, насчитывал четыреста особо подобранных и исключительно хорошо подготовленных людей. Это была образцовая часть. Второй такой частью являлся разведывательный дивизион армии, которым командовал ротмистр Фрольковский. Она была создана на базе эскадрона, находившегося в личном распоряжении командующего армией. Этот дивизион был подчинен мне, как офицеру для поручений. Он насчитывал триста шестьдесят человек. Он был также прекрасно обучен и состоял из отборных офицеров и солдат. Обе эти части уже на территории Ирака были реорганизованы в полки. Разведывательный дивизион армии, ставший 12-м бронеавтомобильным полком, командиром которого стал я, придали 3-й Карпатской дивизии, а «Батальон С» уже как 15-й бронеавтомобильный полк передали в 5-ю дивизию.

Наряду с обучением и подготовкой солдат и офицеров к боевым действиям Андерс все чаще стал требовать от местных гарнизонов рапортов о состоянии частей. Такие рапорты, «препарированные» командирами, были лживыми, сознательно искажавшими правду. Три с половиной тысячи человек, о которых в конце мая генерал доложил как об умерших в связи с плохими условиями жизни в лагерях, стали жертвами политики самого Андерса. Это были те, кого бросали с одного места в другое, не проявляя о них ни малейшей заботы, не обеспечивая им сколько-нибудь сносных условий существования. Кроме того, лагеря, которые изображались как рассадники болезней (хотя это в какой-то мере имело место) по существу являлись спасением для десятков тысяч людей.

Если бы таких лагерей не было, то к маю 1942 года количество погибших составляло бы не три с половиной тысячи, а по меньшей мере пятнадцать тысяч человек. Эти лагеря являлись, пожалуй, единственной опорой и спасением для тех, которые по приказу наших военных и гражданских властей стекались в них со всех концов Советского Союза. Если речь идет о так называемом «препарировании» специальных рапортов, то Андерс, например, требовал от Окулицкого, находившегося в Кермине, где действительно положение было весьма тяжелым, как можно более частых докладов о плохих условиях существования.

Рапорты командиров Андерсу были нужны для того, чтобы использовать их для давления на Лондон, чтобы вынудить его оказать содействие в быстрейшем выводе войск. Андерс хотел также таким способом обеспечить себе известного рода алиби — дескать, он был вынужден на такой шаг, иначе погибли бы все. Такие разговоры он вел с разными офицерами штаба и частей, сея таким способом тревогу и беспокойство. В связи с этим атмосфера в армии была тяжелой. Теперь она с нетерпением ожидала момента эвакуации. Уже не было и речи о том, чтобы сражаться на Восточном фронте. Думали лишь о том, как бы поскорее покинуть пределы СССР.

При такой напряженной и нервной атмосфере дело доходило до безответственных эксцессов. Так, один из наших офицеров сорвал советский флаг, вывешенный в связи с местным советским праздником. Отношения с советскими органами стали не только напряженными, но прямо-таки угрожающими. Советский Союз и Красная Армия почти официально трактовались как враг.

Офицер связи при штабе армии полковник Волоковысский был отозван, а вместо него приехал генерал Жуков. Жуков старался как мог сгладить напряженные отношения. Андерс получил в подарок пару красивых коней, которых ему хотелось иметь. Затем Жуков устроил несколько охот на фазанов, зная, что Андерс очень любит охотиться. Потом по инициативе Жукова командующий военным округом в Ташкенте устроил большой прием в честь польского командования и установления дружественных взаимоотношений.