Я был адъютантом генерала Андерса - Страница 76

Андерс снова начал прикидываться лояльным и покорным, отказался от обещанной им роли «обвинителя» штаба верховного главнокомандующего и «разоблачителя» недостатков, а будучи сам обвиненным, счел удобным прикинуться, что полностью подчиняется верховному главнокомандующему и отказывается от каких-либо к нему претензий. Идя на этот фальшивый компромисс, обе стороны делали вид, что они довольны собой. Таким образом, штаб верховного главнокомандующего избежал огласки подготовленных Андерсом обоснованных обвинений, а Андерс избежал суда и компрометации.

Сикорский воспользовался переменой в позиции Андерса и дал по этому случаю званый обед для узкого круга, чтобы вновь показать, будто все находится в самом лучшем порядке, и что Андерс возвращается на свою прежнюю должность. На обед были приглашены: с советской стороны посол СССР при польском правительстве в Лондоне Богомолов, с польской стороны министр Рачинский, Андерс, Климецкий, Реттингер, я и еще два-три человека. Атмосфера во время приема внешне была приятной. Сикорский как будто чувствовал себя также замечательно.

Перед обедом я довольно долго разговаривал с Сикорским. Генерал расспрашивал с состоянии частей, о взаимоотношениях и сотрудничестве с Советским Союзом, о настроениях среди солдат и офицеров. Во время нашего разговора он вдруг подал мне какой-то листок и спросил:

— А это что?

Я прочитал записку и был поражен ее содержанием.

Оказывается, один из офицеров, коллега по штабу армии в Янги-Юль, присутствовавший на собрании, на котором я делал доклад и старался убедить слушателей в необходимости лояльного сотрудничества с СССР и совместной борьбы против Германии, приехав с первой партией в Тегеран, направил через английские власти, точнее при содействии полковника Роса, поскольку не доверял нашему командованию, телеграмму на имя Сикорского следующего содержания:

...

''...ротмистр Климковский, адъютант генерала Андерса, с согласия НКВД (?) создает организацию молодых офицеров и стремится к созданию в Москве польского правительства под покровительством СССР...»

Это меня рассмешило. На основании чего этот офицер делал подобное сенсационное разоблачение, лишь один бог знает.

Сикорский также рассмеялся и сказал: «Знаете, перенесение правительства в Советский Союз — это, пожалуй, слишком много, но когда армия вступит в боевые действия, я приеду, чтобы принять командование ею. Так будет лучше.»

На этом наша беседа прервалась, так как приглашали к столу. Во время обеда Сикорский и Андерс довольно много разговаривали с послом Богомоловым вообще о войне и о нашей армии в СССР.

К этому времени Андерс, видимо, пришел к выводу, что покорностью, хотя бы только притворной, он добьется значительно большего, чем открытым враждебным отношением. Поэтому делал вид, что он полностью подчиняется верховному главнокомандующему.

Затем мы поехали в Шотландию навестить находящиеся там военные части. Вместе с нами поехал министр национальной обороны генерал Кукель. В Шотландии состоялось несколько крупных торжеств, во время которых создавалось довольно смешное положение, так как местные командиры не знали, кому оказывать больше почета: министру, которого не любили и ни во что ни ставили, или Андерсу.

Жили мы в замке Сикорского. Это был весьма красивый, хотя и небольшой замок какого-то шотландского графа. Осматривали «Черчиллей» — танки, полученные недавно одной из польских воинских частей в Шотландии для учебных целей, присутствовали на учениях бригады Пашкевича. После учений, которыми руководил подполковник Богумил Шумский, состоялся парад бригады. Действительно хорошее впечатление производило замечательно выглядевшее соединение. Пашкевич пригласил нас к себе на обед и рассказал о многих неприятных вещах, имевших место в наших эмигрантских кругах со времени моего отъезда из Франции.

Под вечер того же дня мы поехали в Глазго, а на следующий день вернулись в Лондон.

Здесь атмосфера была полностью очищена. Андерс продолжал играть роль «лояльного и покорившегося». В награду за это он не только не был привлечен к ответственности за свое «командование» в 1939 году, а наоборот, был награжден Золотым Крестом Виртути Милитари за выдающуюся боевую деятельность и командование именно в 1939 году и «победоносные бои» с немцами. Это должно было служить ответом на «необоснованные и оскорбительные» обвинения полковника Швейцера.

Кроме того, Андерс получил должность инспектора армии на Ближнем Востоке. Эту должность он буквально выпросил у Сикорского, мотивируя свою просьбу тем, что такое назначение поднимет его престиж в глазах Советского Союза и будет способствовать улучшению отношений с властями в СССР. Он утверждал, что лично знаком со многими членами советского правительства, и чем более «важным» он будет, тем успешнее удастся ему вести различные переговоры с советскими военными чинами, а с другой стороны, ему это поможет и в отношениях с англичанами, так как с Ближнего Востока должно поступить оружие и продовольствие для польской армии в Советский Союз. Одновременно он указывал, что такая должность будет» как бы объединять войска, находящиеся на Ближнем Востоке, с войсками, оставшимися в СССР. По этому же вопросу посол Кот направил телеграмму Сикорскому, поддерживая в ней Андерса и предлагая именно такое решение.

Должность инспектора Андерсу действительно была очень нужна, так как в случае выхода польской армии из Советского Союза она обеспечивала ему пост командующего на Ближнем Востоке, а в этом он как раз был очень заинтересован. Это создавало также возможность организации штаба как на Ближнем Востоке, так и в Советском Союзе и поездки без ограничения из СССР на Ближний Восток.